/Коридор/

Нейтан ошибся - директор не будет вызывать к себе ученика, что бы поговорить об обязанностях старосты. Почему? Логичнее предположить, что это работа куратора первого класса - Накамуи Шиджи. И все же, точно Юки знать ничего не мог, именно по этой причине, покорно пошел в сторону кабинета директора. Коридор был пустым, казалось ученики совершенно забыли о том, что сегодня будний день и скоро начнутся уроки. Впрочем, старосту это мало волновало, он скорее просто подметил такое поведение - для себя.
Свернув направо, брюнет остановился, что бы оправить потрепавшуюся одежду и пару раз глубоко вдохнуть - приготавливаясь. Натянув на лицо привычную маску доброжелательности, он постучал в дверь и не дожидаясь приглашения, заглянул, приоткрывая створку. Хорошими манерами Юки никогда не отличался.
Нагано Хироши он видел только один раз в своей жизни - на собрании при поступление, где присутствовали так же, его родители. Не сказать, что знакомство состоялось, но в лицо мужчину Осаму запомнил, хоть и с трудом.
Коснувшись беглым взглядом директора, староста прошел в помещение, прерывая работу Нагано и привлекая к себе должное внимание.
- Доброе утро, директор Нагано. - Еле заметная улыбка тронула обескровленные губы. - Учитель философии передал, что Вы хотите меня видеть. Что нибудь случилось?
Закрыв за собой дверь, парень прошел немного вперед и остановился напротив стола директора, нетерпеливо скрещивая руки на груди.

Казалось столь бестактное поведение ученика, не вызывало у директора никаких определенных чувств, кроме, разве что, усталости. Мужчина не сделал ни одного замечания, он только пригласил присесть, чем Юки и воспользовался, опускаясь на мягкий стул. Скрестил ноги и расслабленно откинулся на спинку, приготавливаясь выслушать очередную лекцию о хорошем и плохом поведение, но Нагано приятно удивил своим вопросом:
- Вы долго отсутствовали в школе. Болели?
- Отсутствовал? Что Вы, директор, - С улыбкой возразил подросток, пытаясь понять, что же в конце концов происходит? Задача была не из легких, но кто сказал, что Осаму сдастся? Будет сидеть до победного - пока не узнает, где зарыт клад. - Я не покидал приделы школы. Однако, да, Вы правы, я заболел и трое суток не покидал своей комнаты. Вы беспокоились? - Последнее предложение Юки произнес - рефлекторно, но тут же пожалел о сказанном. Директор - это не добродушные учителя, которые терпят столь наглые выходки. - Или что то случилось? - Уже не сдерживая любопытства, спросил брюнет, заметно напрягаясь. О да, ситуация была мягко говоря странной и чем быстрее он в ней разберется, тем будет лучше. Для всех. Но Нагано не спешил, играя своим молчанием на нервах Юки, который задумался, пытаясь припомнить свои последние выходки, которые могли бы привлечь внимание директора. Курение? Пьянка? Хм...или Нагано узнал про Салон? Вот это было бы весьма неприятно.

Отредактировано Юки Осаму (2009-08-13 20:49:25)

Да, три дня Юки пролежал в своей комнате. Но отнюдь не по болезни. Анфитамин, несколько капель масла с эффектом - возбуждения, которое ему втер в порезы Хис, подействовали не во благо хорошего самочувствия, а скорее, наоборот. На следующее утро, староста потерпел поражение, когда хотел подняться с постели. Все тело ломило, зубы выстукивали дробь, а кожа была покрыта капельками пота. Под вечер температура поднялась до сорока градусов, и такое состояние продержалось ровно трое суток.
-Сочувствую. Как вы себя сейчас чувствуете? Вид у вас неважный.
Неважный вид? Осаму мысленно осмотрел себя с головы до ног - одет в чистую форму, относительно выспался, а порезы о синяки были умело скрыты. Так в чем же дело?
Вскинув тонкие брови, брюнет немного подался вперед, растягивая губы в полу-улыбку.
- Спасибо, директор - я чувствую себя прекрасно.
Но настороженность не пропала. Больно вел себя мужчина...странно. Словно ждал чего-то. А может так оно и было? Ну уж нет, Юки на чужие провокации не выступает. Иначе. Это на его провокации ведутся люди.
-Тогда у вас, по всей видимости, имеется справка, подтверждающая вашу болезнь. Ведь вы же должны были обращаться к врачу?
Справка. Сердце пропустило два удара, а дыхание заметно участилось. Дышать. Глубоко. Юки мысленно повторял про себя эти слова, хотя внешне, остался беспристрастен. Приступ паники отошел, так же быстро, как и появился. Увы, но ученик был склонен к этой болезни, как никто другой, и если, в этом случае, он себя сдержал, то с другом может сорваться. Как же говорил его психолог? Не поддавайся, Юки, просто расслабься и попробуй думать о хорошем. А что у нас хорошего? Друзья, которые за стеной школы, свобода и....все.
- Я не обращался к врачу, директор. - Пошел на пролом парень, решая немного изменить правила игры. - Я подделал справку.

- Вы ведь не думали, что я оставлю сей факт без внимания?
Скорее надеялся, чуть не ляпнул в ответ Юки, но вовремя сцепил зубы, не желая получить двойное наказание. Впрочем, он до последнего предполагал, что сможет избежать столь грустной участи. В конце концов, Осаму мог просто на просто не пойти к святому отцу. Кто будет проверять? Но взгляд директора говорил сам за себя - он проверит.
- И, разумеется, пары, которые вы пропустили отработаете и принесете мне записки от каждого учителя с их подписями.
Тиран. Староста от злости сжал руки в кулаки, но заметив столь рефлекторный маневр, расслабился. Нет, он не будет показывать свои истинные чувства. Губ тронула мягкая, незатейливая, но открытая улыбка, которая словно издевалась над собеседником - вы так уверены в своих силах?
- Конечно, директор. - Отпустил глаза брюнет, едва заметно усмехаясь уголками рта.
К священнику он решил сходить, ведь на то он священник, правильно? Поругает, заставит прочитать молитву и отпустит с богом на все четыре стороны. Что Юки и требовалось.
Поднявшись на ноги, парень почтительно поклонился директору, намереваясь покинуть кабинет.
- До встречи, директор. Вы были добры в своем решение. Спасибо. - Тихо и мягко, но голос был настолько пропитан раздражением и затаенной злобой, что не заметить это, было невозможно.
Развернувшись, староста вышел в коридор.

/Парк/

Отредактировано Юки Осаму (2009-08-15 23:40:22)

Натаниэль только прибыл в Краш. Солнце садилось за горизонт, да и на улице похолодало, в отличие от теплого весеннего солнышка днем, когда самолет приземлился в Токио, да еще и дождь пошел. Учитель решил не задерживаться на улице и не рассматривать территорию школы, а быстро добрался до крыльца и уютного тепла коридоров. Войдя внутрь, он сразу вспомнил Оксфорд. Та же атмосфера, то же ощущение отрыва от остального мира. В общем и целом, все закрытые школы этим отличались. Маленький мирок в одном большом варящемся котле, и когда дорываешься вроде бы до свободы, выйдя за приделы каменных стен и железных заборов, уже не знаешь, что с ней делать. Потому что здесь всегда царили свои законы, которые разительно отличались от жестокого мира снаружи. И как бы любой хулиган не выпячивал грудь, как бы не бил себя пяткой в нос, доказывая свою крутость, крутой он только тут.

Сильверстайн отлично понимал, что его ждут не милые мальчики-семинаристы, которые будут сидеть ручки на коленочках, потому что и сам таким особенно не был. Нет, он не был главным задирой, но и мальчик-ботаник из него тоже никогда не получался. Его всегда любили все учителя, но лишь за то, что за вежливой улыбкой было сложно разглядеть то, какой он на самом деле.

Решив особенно не тянуть, мужчина поднялся к кабинету директора, несколько раз по пути переспрашивая дорогу у встречающихся служащих или учеников, постучал и зашел в кабинет.

- Добрый вечер, - улыбнулся он мужчине за столом. - Вы, должно быть господин Умеда? Я Натаниэль Сильверстайн - новый преподаватель религиоведения.

Директор показался Натаниэлю крайне интересным человеком. По крайней мере, на первый взгляд. Вообще, сам аристократ был знаком с Японией больше по книгам и редкому общению с попечительным советом школы, поэтому сейчас ему все казалось крайне непривычным и интересным. Новая культура, новые люди. Натаниэлю, по-хорошему, уже осточертел весь этот высший свет Лондона и его натянутые улыбки. Хотелось хотя бы на время отвлечься от всего этого и погрузится во что-то более настоящее. И работа в школе - была лучшим вариантом.

Да, он отлично понимал, что многие местные мальчишки могут начать корчить из себя великих и пафосных, но по факту они все равно еще мальчишки. Натаниэль очень любил своих дочерей именно за детскую непосредственность и настоящие улыбки, которыми они его встречали, когда он возвращался домой.

- О, нет, благодарю, господин Умеда, сейчас я сам несколько подустал с дороги и с удовольствием прогуляюсь по территории школы завтра в любое удобное время. Я пришел скорее поприветствовать вас и заявить о своем прибытии. Возможно, у вас есть какие-нибудь распоряжения?

Сильверстайну было несколько непривычно чувствовать себя в роли подчиненного, а так оно сейчас и было. Но он был уверен, что привыкнет.

- Да, и еще я хотел заявить, что с удовольствием буду сотрудничать с местным святым отцом и психологом. Все-таки мы здесь не просто даем знания, а занимаемся воспитанием новых хороших членов общества. А мальчишки они во все времена одинаковы. Бесшабашные, непослушные, но в них еще не поселилась та озлобленность, которая живет во взрослых людях, - мягко улыбнулся Натаниэль.

Натаниэль взял расписание и пробежался по нему взглядом. Его первый урок был назначен на вторник. Конечно, это было крайне волнительно. Преподавать ему, конечно, приходилось. Точнее, читать семинары, но у более взрослой публики, которая пришла к нему не просто так, потому что так сказали мама-папа-директор школы, а потому что им самим было интересно. Нужно было распланировать урок, чтобы как-то увлечь детей, рассказать что-нибудь, чего они не знают и что не расскажут на обычных уроках или службах в церкви. Возможно, что-нибудь провокационное, дети это любят. А особенно мальчишки в переходных возраст.

- Вспомните себя в их возрасте, господин Умеда, - мягко улыбнулся Сильверстайн на заявления о необузданности характера современной молодежи. - Вы же не сидели целыми днями за книжками. Они хотят казаться старше, чем они есть, в них играют гормоны. И да, они могут быть крайне жестокими, но только потому что видят эту жестокость в нашем мире и считают ее нормальной.

Натаниэль закинул ногу на ногу. Опыта общения с трудными подростками у него практически не было, если не считать жизнь в Оксфорде, где таких было пруд пруди. Но тогда он с ними был на равных и это помогало. Теперь же на равных с ними он быть не мог. Ну, или по крайней мере, не должен был.

- Нашей же задачей стоит наладить с ними контакт, тогда управляться со всеми проблемами будет на порядок проще.

Курс педагогики и психологии был прослушен не зря.

офф: Извиняюсь за задержку

Натаниэль задумчиво смотрел перед собой, вперив взгляд в деревянную столешницу. Что-то его смущало. С одной стороны, вроде как и нормально. Все мальчишки одинаковые. Никогда он не видел и не слышал ни об одной школе, в которой не было бы трудных детей. Но директор говорил так, как будто добрая половина, если не больше, отпетые хулиганы и их впору не в элитную школу отдавать, а в колонию для несовершеннолетних преступников. Нат перевел взгляд со столешницы снова на директора.

- Ну что вы, господин Умеда. Вы так говорите, как будто вы уже старый и умудренный сединами человек. Не так много времени прошло и не так много поменялось с тех пор, как мы учились в школе. Разве что этих новомодных вещичек типа сотовых телефонов и карманных компьютеров не было. Да и увлечения у мальчишек вряд ли поменялись. Как будто они не прячутся по всем углам с сигаретами и не распивают втихаря в своих комнатах алкоголь.

Сильеверстайн улыбнулся, вспоминая как сам он в студенческие годы занимался тем же самым. Но тут был один пункт. Главное не не попасться, а главное суметь отмазаться. И Нат в этом преуспел за долгие годы. И лучше всего, конечно, отмазываться не красивым именем и деньгами родителей, а своими силами.

- Да, не откажусь, - улыбнулся преподаватель, кинув взгляд на бутылку виски. - Контакт можно наладить с каждым, главное, этим заниматься и не терять терпение.

- Благодарю, - мягко улыбнулся Натаниэль, взяв бокал.

Виски он любил, а тем более хороший виски. Отпив немного, учитель достал из внутреннего кармана пачку дорогих сигарет и закурил. Эта вредная привычка появилась у него в колледже, да и жене вроде нравилось наблюдать за ним, когда он утром усаживался в теплом халате в любимое кресло, закуривал, пил кофе и читал свежую газету, иногда ругаясь, если узнавал что-нибудь нелицеприятное из новостей.

- Я слышал, что в школе произошел очень неприятный случай, связанный с одним из учеников и бывшим преподавателем изобразительных искусств.

Натаниэль задумался, пытаясь вспомнить фамилии. У того ученика была звучная фамилия, Вагнер, кажется, а вот на японские имена память у него была еще плохая.

- Я говорю про некоего Вагнера, фамилию преподавателя, к сожалению, припомнить никак не могу. Судя из моих источников они имели некую сексуальную связь. Не думаю, что это было не по обоюдному желанию, но тем не менее, такой прецедент заставляет задуматься, а не стоит ли как-нибудь попробовать привить мальчикам не только знания, но и... Как сказать?.. Культуру сексуальной жизни. В наше время ни один цивилизованный человек не будет судить о людях по их ориентации, но отношения ученик-учитель не должны, по моему скромному мнению, выходить за эти рамки. Хотя да, я понимаю, что планы это Наполеоновские, и нынешняя молодежь сама мне может рассказать в подробностях, что, как, где и когда лучше делать. Но они не задумываются еще и о том, что помимо техники и изучения Камасутры нужно знать элементарные правила поведения.

Натаниэль, чуть изогнув брось, смотрел на директора. Дело было не в том, что ученик полюбил учителя, это то как раз нормально. Проблема была в том, что, как бы то ни было, они все-таки школа, а значит должны поддерживать хоть какую-то дисциплину. А такие отношения в понимании Сильверстайна никак не вязались с этим понятием.

- Господин Умеда, понимаете, проблема данного инцидента ни в коем случае не нежные отношения студента и преподавателя, проблема в дисциплине. Если это все спустить на тормоза, заявляя, что 17-летний мальчишка таким и останется и в 18, и в 19, мы добьемся того, что растеряем последний авторитет. Строгость не мешала никогда. Мальчики должны здесь все-таки учиться. Школа - это не какой-то оздоровительный курорт на Ибице. Перед приездом сюда, я посмотрел посещаемость уроков студентами. Вы знаете, она удручает. Да и исполнения наказаний, о которых пишется в уставе, оставляет желать лучшего. Мы не должны быть друзьями учеников, мы должны быть наставниками, которых мальчики будут уважать и слушать. Я понимаю, что я сейчас называю идеальную ситуацию, но к этому нужно стремиться, а не махать рукой на их пьянки и курение. Да, естественно, они будут продолжать это делать, но и одобрять это не стоит. В конце концов, потребление алкогольных напитков в столь юном возрасте ни к чему хорошему не приведет, тем более, что львиная доля учеников пить правильно не умеет, а пьют, пока не упадут.

Натаниэля начинала пугать позиция директора. Он в принципе не понимал, как так можно? Да, с ребятами нужно было налаживать контакт. Но не путем же спускания всего на тормоза. Тогда мальчишки почувствуют свободу, и их миссия, как преподавателей будет провалена с треском. Они перестанут слушаться окончательно. Они не будут посещать уроки, а тогда рейтинг школы упадет. Сильверстайна не волновало, что он потеряет работу, в конце концов, это была все-таки благотворительная акция, нежели необходимость, но это не отменяло того, что от такого отношения руководства, школа может закрыться и куда попадут все эти мальчики известно было только Господу Богу.